«Казань обязана увековечить память о Владимире Муравьеве»

Смерть Владимира Муравьева острой болью отозвалась в сердцах тех, кто знал его. А знали, ценили и любили его десятки тысяч россиян. О Владимире Юрьевиче, конечно, напишут книги-воспоминания. Его будут вспоминать не только близкие и друзья, но и благодарные пациенты, коллеги, многочисленные ученики и, конечно же, любители авторской песни.  Но сегодняшнее состояние всех нас - шок от того, что с нами больше нет этого светлого человека.

Евгений Сигал, заслуженный врач РФ, доктор медицинских наук, профессор кафедры онкологии и хирургии КГМА:

- Мы всю жизнь с Володей шли "бровь в бровь". Так сложилось, наши матери были очень дружны с войны еще. Всю жизнь дружили и мы, их сыновья. Оба учились в школе №18 (правда, он был старше на три года). Оба поступили в Казанский медицинский институт. Было время, он тренировал меня по настольному теннису. А потом оба начали работать в онкодиспансере. Так всю жизнь мы и провели рядом, друг у друга на глазах. Это особенная связь. Как пел Высоцкий, "Он был мне больше, чем родня...". Володя с нуля организовал эндоскопический центр, проделал титаническую работу. Во многих вопросах он был пионером, первооткрывателем. И стал признанным авторитетом  по всей России. О Муравьеве надо говорить как о человеке, сделавшем многое в науке и для науки, но также - как о прирожденном Докторе с большой буквы. К нему тянулись и коллеги, и пациенты. На курсах Муравьева всегда был аншлаг, он обучил огромное количество специалистов. Я считаю, что Казань обязана увековечить память о Муравьеве. Медицинская общественность, уверен, поддержит предложение. Его именем можно назвать сквер или улицу, учредить фонд или фестиваль. Одного я только не пойму, как такая масштабная личность не заинтересовала "отцов города", почему Муравьеву при жизни не присвоили звание Почетного гражданина Казани? Да, Володя не гнался за регалиями, но это было бы важно для всех тех, кто знал его и понимал, сколько он сделал для родного города.

С мамой Стеллой Писаревой, 1957 год

Сергей Никитин, композитор, автор-исполнитель:

- Огромное горе. Более надежного и близкого друга трудно представить. Когда мы вспоминаем Казань, то прежде всего - Володю Муравьева. Есть еще в этом мире люди, на которых можешь положиться абсолютно, всем сердцем. И мы знаем,  какой он профессионал, замечательный доктор и скольким людям спас жизнь наш друг. Скольким людям просто помог. И эта его феноменальная готовность помогать не только как врача, а верного преданного друга, она восхищала всех, кто был знаком с Владимиром Юрьевичем. Таких бескорыстных людей остались единицы. Несколько дней назад он прислал мне голосовое поздравление к юбилею, к сожалению, мы с Таней были вдали от средств связи. Наверное, он уже  плохо себя чувствовал, но не забыл поздравить. А то, что он сделал как исполнитель,  как пропагандист авторской песни, вошло в историю страны. Он останется в наших сердцах навсегда.

Татьяна Никитина:

- Знаете, Володя как жил, так и пел. У него не было дистанции между его жизнью и жизнью на сцене. Поэтому такая доверительная, теплая, полная искренности нота - она остается в памяти нас всех как лучший образчик исполнительского мастерства. Человека, который сам песен не писал, но столько сделал для авторской песни... В нем было столько деликатности и понимания того, что он поет, что иногда мне некоторые песни нравились больше, чем в исполнении авторов.  Ряд песен Юры Визбора Муравьев точно пел лучше... Автор часто выходит показать себя, а Володя был другим. Он всегда был (причем сознательно) как бы в тени, он показывал сокровенные смыслы, заложенные автором песни. Это говорит о его натуре - искренней, скромной и очень умной. Мы бывали в гостях у Муравьевых довольно часто, когда росли дочки. Никогда не забудем общение и с великой мамой нашего друга - Стеллой Владимировной Писаревой. Передайте от нас низкий поклон ей и благодарность за прекрасного сына. Мы гордимся, что были современниками Владимира Юрьевича. Большое счастье, что Володя был в нашей жизни.

Борис Львович, заслуженный артист РФ, режиссер:

- Мы дружили более 50 лет и были, как говорится,  не разлей вода. Уход Муравьева - потеря всероссийского масштаба, да нет, это потеря для медицинской общественности всего мира. Володя был человеком уникальным  в своей профессии. И недаром на крупнейших симпозиумах он председательствовал, когда в зале сидели светила мировой эндоскопии. Я хочу сказать самое главное, что Володя был перфекционист.  Все, что он ни делал, он делал классно. Он не представлял, чтобы про то, за что он берется, кто-то сказал "Муравьев лажу сотворил".  Он этого представить себе не мог. Он если начинал играть в настольный теннис,  всех выигрывал. Если в баскетбол, то был лучшим на площадке. Если бы он не бросил занятия спортом, непременно стал бы знаменитым баскетболистом. Что касается песен, то с первого же выхода на Грушинский фестиваль он стал исполнителем номер один. И никто не сомневался после этого, что в этом жанре он, как трактователь, лучший. Он был человеком абсолютного результата. А как друг он был чрезвычайно снисходителен. Он считал себя всем обязанным. Всех опекал. Он считал обязанным помочь всем, кому можно, кто обратился за поддержкой. Поэтому считалось, что ему можно позвонить по любым болезням. Я даже обижался на наших общих друзей: "Зачем вы звоните Вове, это не его профиль?" - "Ну как же? Ведь если позвонит Муравей, ему не откажут". Больше половины Казани было уверено, что для решения любой проблемы достаточно позвонить ему...  Такой он был человек. Была история: Володя строил дачу и ему не хватало некоторой суммы. Я ему дал в долг, договорились, что он достроит дачу, а деньги отдаст, когда сможет. И когда вскоре у него случился третий инфаркт, его несли на носилках мимо жены, он взял ее за руку и сказал: "Если со мной что-то случится, отдай Борьке немедленно долг". Понимаете? Его несли с инфарктом, и неизвестно было, донесут ли до операционной, а он думал о том, что должен другу. Хотя мы никогда не считались, кто кому сколько раз помог и подставил плечо. Он мне был ближе родного брата. И такой потери я не переживал никогда.

Ренат Акчурин, академик Российской академии медицинских наук, руководитель отдела сердечно-сосудистой хирургии Института клинической кардиологии имени А.Л. Мясникова:                                                          

- Я прооперировал десятки тысяч пациентов и, конечно, не всех сейчас могу вспомнить. Но Владимира Муравьева помню.  Светлый, добрый человек. Выписываясь, он подарил мне диски с песнями, которые он исполнял. Жаль, что на этот раз он не обратился в наш институт, мы тоже занимаемся проблемами сосудов ног... От лиц коллег-врачей прошу прощения, что не смогли его спасти... Очень жаль.

Леонид Толчинский, журналист, директор Высшей школы журналистики и медиакоммуникаций КФУ:

- Есть люди, которые, как солнышко, - рядом с ними всегда тепло, надежно, спокойно, в их лучах рождается жизнь, надежда, уверенность... Их очень мало. Страшно, что они уходят. Уходят несправедливо рано. Это про Владимира Юрьевича Муравьева. Вот говорят, что святых не бывает. Бывает. И профессия у него была святая - доктор. И он в точности с тем определением врача был второй после Бога. Знаю это на личном опыте хворавшего человека, которому была дарована в тот непростой период жизни встреча с доктором Муравьевым. Удивительно, но все подробности я узнал позже, когда Владимир Юрьевич со своими коллегами добились нужного результата лечения. Всё это время я жил в уверенности, спокойствии и надежде, что всё хорошо и всё будет хорошо. А как еще, когда рядом такой доктор? Поэтому и утверждаю уверенно, что это человек-солнышко, рядом с котором всегда надежда, спокойствие и жизнь. Конечно - это еще и культурный код наш. Об этом, думаю, многие тысячи сегодня еще много скажут. Но именно уникальный вклад Муравьева в нашу медицину хотел бы я выделить в этот скорбный час. Сейчас все в поисках скреп общества. Вот Муравьев и есть эта скрепа, Личность, интеллигент, профессионал, наше, увы, закатившееся столь безвременно Солнце.

Фото Евгения КУЛЕШОВА и www.lvkgmu.ru